Моя искренняя лгунья - Страница 25

Забыв классный журнал, Хельга торопливо вернулась за ним в учительскую. Дверь была приотворена, и Хельга как вкопанная остановилась на пороге. Причиной этой неожиданной остановки стал невольно услышанный разговор, доносящийся из-за двери в учительскую.

— Нет, ну ты представляешь, какая стерва! — чуть не плача говорила молоденькая учительница географии миссис Лин. — Я ей говорю:

«Позвольте мне сегодня уйти на час раньше. У меня муж завтра с утра уезжает в деловое турне, мне надо помочь ему собрать вещи». А она: «Вы взрослый человек, должны уметь планировать свои дела».

— Да что с нее взять. Старая дева. Самой небось завидно, что у других семьи, вот и пакостит, как умеет…

Хельга узнала голос учительницы английского языка. Несмотря на захлестнувшие ее гнев и стыд, Хельга отстраненно удивилась, что дипломированный филолог так вульгарно выражается. Она на цыпочках бросилась прочь от двери и вбежала в дамскую комнату.

Сердце у нее бешено колотилось, мысли путались. Надо же! Она и не подозревала, что ее подчиненные относятся к ней настолько плохо. В их голосах было столько неприязни, что Хельге стало не по себе.

Взглянув на себя в зеркало, Хельга увидела, что ее лицо пылает, словно кто-то отхлестал ее по щекам. Она смочила руки холодной водой и, приложив ладони к щекам, сделала несколько глубоких вдохов. Хельга некоторое время смотрела на себя в зеркало. Потом, убедившись, что ее лицо приняло прежнее спокойное выражение, аккуратно промокнула лицо платочком и невозмутимо отправилась в класс.

Старая дева, говорите? А известно ли вам, что скоро я стану женой вашего начальника? А вы живите со своими никудышными мужьями, которые изменяют вам на каждом шагу.

Эти неизвестно откуда взявшиеся мысли поразили Хельгу гораздо сильнее, чем случайно подслушанный разговор. Она не узнавала себя, рассудительную и хладнокровную Хельгу, которой нет дела ни до чего, кроме работы и школьных нужд.

Делая вид, что полностью поглощена уроком, Хельга мысленно перебирала недостатки своих коллег. Одну из них она определила как молодящуюся старуху. Даме хорошо за сорок, а она знай себе порхает, вся в легкомысленных бантиках, оборочках, рюшечках! Другой, по мнению озлобленной Хельги, больше всего подошло бы прозвище «конторский крысеныш». Жиденькие волосенки собраны в какой-то засаленный хвостик, личико остренькое, сама маленькая и худенькая и вечно сутулится.

Так мало-помалу она пришла к выводу, что ни одна из этих дам и в подметки не годится ей, Хельге. Впервые она подумала о себе, как о настоящей красавице, женщине, способной дать счастье самому требовательному мужчине. Да, но при этом они-то все замужем, а она… Это, в конце концов, несправедливо!

После окончания занятий она решительно направилась в кабинет директора.

— Я согласна стать вашей женой, мистер Вудвордс, — деловито заявила Хельга, едва переступив порог.

Пройдя формальную процедуру бракосочетания в мэрии и обменявшись первым со дня их знакомства поцелуем, новоиспеченные супруги Вудвордсы спокойно отправились домой.

Никаких особых торжеств по поводу создания новой семьи запланировано не было. Джеймс Вудвордс заявил, что традиционная свадьба — дело хлопотное, и Хельга его вполне поддержала. Поэтому в квартире Вудвордса, предоставленной ему муниципальной школой, где им теперь предстояло жить, молодых ждал скромно накрытый стол и несколько человек гостей, включая мать Хельги.

Через несколько месяцев после свадьбы Хельга, делая уборку, случайно наткнулась на маленький альбом с фотографиями. Он лежал почти на самом виду на одной из полок, заставленных книгами. Хельга машинально смахнула пыль с твердого темного переплета и собралась уже положить альбом на место. Но тут ее охватило любопытство, и Хельга, усевшись в кресло, принялась рассматривать фотографии. Ей попалось несколько снимков мужа в окружении коллег, на одном из них на заднем плане маячила она сама. Были здесь и слегка выцветшие фотографии совсем молодого Джеймса Вудвордса, на некоторых из них он был со своими ровесниками. Никого из них Хельга не знала.

Ее внимание привлекла свадебная фотография, на которой был ее муж со своей первой женой сразу после венчания. Совсем молоденькая девушка в пышном белом платье с длинным шлейфом и присборенной фате. Ее муж держал девушку под руку и улыбался невероятно счастливой улыбкой. Такой улыбки Хельга у него ни разу не видела. Даже когда месяц назад она сообщила ему, что ждет ребенка. Он лишь коротко кивнул и сказал: «Ну что ж, я рад». Хотя это было его желание — иметь детей.

Хельга некоторое время внимательно рассматривала фотографию своей предшественницы.

Темные, слегка подвитые локоны, хорошенькое круглое личико, большие глаза с неуловимо озорным выражением. Судя по свадебному наряду, первая свадьба ее мужа прошла со всеми, присущими этому событию «никчемными хлопотами».

Хельга вспомнила собственную скромную свадьбу, и ей сразу стало грустно. Нет, конечно, с одной стороны она чувствовала облегчение, что ее миновали все эти невозможные хлопоты и расходы. Да и как бы она чувствовала себя в свои тридцать «с хвостиком» в белом подвенечном платье среди множества шумных гостей. Да, но ведь ее муж даже не спросил ее, Хельгу, какую ей хотелось бы свадьбу. Просто заявил, что «все это ни к чему». И теперь Хельге вдруг стало жаль, что не было у нее ни радостных предсвадебных хлопот с выбором платья, ни белой фаты, ни волнующей церемонии в церкви.

Мысли Хельги плавно перетекли к разговору с матерью незадолго до свадьбы. Она тогда спросила маму, почему та больше никогда не пыталась выйти замуж. Хельга ждала услышать что-нибудь вроде «не встретила такого, как твой папа» или «не хотела для тебя другого отца». Но странный ответ матери сбил Хельгу с толку. Мама сказала буквально следующее: — Не захотела больше ни с кем связываться, вот и не вышла.